Субкультура АУЕ в считанные годы распространилась почти по всей территории страны, массово внедряясь в школы, интернаты и ПТУ. Основной контингент – дети в возрасте от 10 до 17 лет, т.е. самая беззащитная часть населения, и главное – та её часть, которой в скором времени предстоит строить будущее.

В российском уголовном мире аббревиатура АУЕ означает «арестантский уклад един». Первоначальный вариант расшифровывался как «Арестантское уголовное единство». Сам термин в среде арестантов являлся камерным приветствием в малявах (письмах).

Арестант – справедливый и уважаемый всеми заключенный, придерживающийся воровских законов и традиций. Говорить, что арестант порядочный, - неправильно, ибо непорядочных арестантов просто не бывает. Получается, что право на АУЕ имеют только авторитетные сидельцы, и по воровским понятиям с любого другого человека, не принадлежащего к категории арестанта, но использующего и рекламирующего АУЕ, могут спросить.  Однако сейчас в России все меньше «черных зон», где правят воры в законе, и на уровне камер и отрядов все традиции забываются и трактуются по-своему.

Настоящих авторитетов, способных внести ясность и правильно растолковать воровские законы, крайне мало. Зато много откровенных бандитов, которые идут на сотрудничество с тюремной и лагерной администрацией, навязывая свою новую субкультуру, лишь прикрывая её воровскими традициями.

За этим явлением стоят бандиты из лихих 1990-х, в юности отсидевшие сроки на малолетке (зона для несовершеннолетних), будучи буграми, т.е. бригадирами зоны, отряда, отделения - ставленниками администрации. Часто бугры издеваются над несовершеннолетними заключенными, как морально, так и физически. У бугров есть свои председатели, их прозвище - рог. Любой рог или богор, стоит ему подняться на взросляк (т.е. достигнув совершеннолетия, перейти отбывать наказание во взрослую колонию), имеет риск быть опущенным либо убитым, так как он не просто занимал «сучью» должность, но и издевался над другими. А для того чтобы не было бунта против их власти, многие бугры специально стремятся навязать на малолетке свою идеологию, якобы основанную на воровских понятиях. Постепенно такая «своя» субкультура прикрылась аббревиатурой АУЕ, распространив свое влияние и на воле. Молодежь начинает жить по уголовным правилам, под лозунгом «Жизнь ворам - смерть ментам», вымогает деньги у своих товарищей, создаёт общаки для передачи продуктов, сигарет или денег «пацанам на зону» - на малолетку. Многие подростки не понимают, что, помогая этой субкультуре на свободе, они помогают, по сути, «сукам», нарушающим воровской закон. На взрослой зоне приверженцам  АУЕ  живется несладко – их часто используют, подставляют, могут, мухлюя, обыграть в карты, а нередко и опустить. Малолетки из этого сообщества, на зоне часто становятся обычными прислужниками авторитетов, но это еще в лучшем случае. Бывает, что из молодых бархатных бродяг делают Машек, и они получают те самые прелести арестантского единства, о котором так мечтали. Деревенский бродяга из  АУЕ , укравший куртку из школьной раздевалки и попинавший слабака, упивается собственным величием. Но для настоящих взрослых арестантов и бродяг, придерживающихся воровского закона, он – «чмо и безмозглый лентяй».

Самое забавное, что верность принципам  АУЕ  наблюдается и у великовозрастной молодежи. В некоторых городах банды школьников патронируют люди, которым по 25-30 лет. Как привило, это опустившееся люмпены, которые нередко даже не обладают физической силой, но все-таки активно досаждают обыкновенным гражданам. Они занимаются сбытом краденого, заставляют совершать преступления малолеток, зная, что им уголовная ответственность не грозит.

В некоторых школах члены молодёжной группировки, не стесняясь, собирают ежемесячные подати со своих одноклассников и других учеников. На их языке это называется «грев на зону» – деньги переводятся криминальным авторитетам, отбывающим наказание в тюрьмах. Об этом знают все – от родителей школьников до администрации учебных заведений, однако помешать такому положению дел никто не может. Правоохранительные органы тоже бессильны, а иногда едва ли не становятся жертвами сами. Как, например, в Челябинске, когда подростки устроили беспорядки, и с криками «АУЕ» набросились на полицейских. В небольших населённых пунктах Дальнего Востока штат полицейских участков обычно очень маленький, и противостоять разъяренной толпе подростков без применения оружия он не в силах.

До судов «подвиги» малолетних уголовников тоже доходят крайне редко, так как мало кто осмеливается писать заявления на них. Для школьника выступить против АУЕ (то есть дать любые показания в суде) – значит пойти против всех своих друзей и одноклассников, стать презираемым изгоем в их обществе. В некоторых случаях на помощь детям приходят их родители.

Чтобы примкнуть к этой субкультуре, не нужно никуда записываться или где-то регистрироваться – достаточно просто заявить о своей симпатии к ее законам (фактически тюремные законы на молодёжный лад). А вот покинуть движение уже нельзя. Как говорят сами представители АУЕ, «тюрьма не отпускает». Попробуешь дать задний ход – тут же начнутся проблемы, вплоть до низложения на низшую ступень криминальной иерархии.

Опущенные, к слову, тоже ведь часть АУЕ, просто они находятся в самом низу иерархической лестницы. Выходит, что в отличие от любых других известных субкультур АУЕ – крайне хваткая и агрессивная, хватающая своими щупальцами всё, до чего может дотянуться. При таком раскладе надо полагать, что многие подростки причисляют себя к АУЕ не по собственной воле, а только лишь для того, чтобы чувствовать себя «своим» среди сверстников, а в иных случаях просто ради личной безопасности.

Даже далеко не все бывшие заключенные поддерживают АУЕ. Многие из них считают, что у этих малолеток совсем нет ничего святого. Понимают они только силу, да и то по-своему. «Количество» и «качество», например, для них практически слова-синонимы. Если они могут забить толпой здорового сильного мужчину и отнять у него кошелёк, то они это сделают, ибо это «по понятиям».

О классическом трудоустройстве члены АУЕ даже не думают. Ведь «работать – западло». Можно только воровать, заниматься грабежами или, на худой конец, мошенничеством. Учиться, получать высшее образование или просто читать книги в их понимании – тоже «западло». Члены АУЕ верят только в тот опыт, который они рано или поздно получат в тюрьме. А в том, что такой этап в их жизни наступит, они даже не сомневаются.

Собирая грев на зону, малолетние уголовники говорят примерно так: сегодня мы греем тюрьму подачками, завтра эти подачки будут собирать для нас. Подводя итог, можно констатировать, что страна столкнулось с новой, ужасно извращённой тюремной идеологией, оказавшейся куда страшней своего оригинала. Она каким-то поразительным образом сумела пробраться в народ, захватить умы миллионов подростков по всей России. И всё это – в считанные годы.

Новое веяние моды – купить номер с буквами  АУЕ . Если такой номер решает купить матерый уголовник, он, конечно, может упиваться тем, что какая-нибудь «Ока» или кредитная «Приора» будут от него шарахаться в потоке. Но счастье длится недолго: брички с номерами  АУЕ  останавливают почти на всех постах, ищут в них наркотики; каждый деревенский сержант захочет самоутвердиться перед коллегами, повертев на жезле авторитета. Если такой номер покупает обычный человек, то его могут тормознуть и настоящие бандиты, предлагая кинуть пару тысяч в общак. У нормального же авторитета, придерживающегося воровских традиций, к номерам  АУЕ  возникает презрение. Поэтому нередко на такую машину могут кинуть ночью кирпич, а то и спалить, поскольку её владелец расценивается как самозванец.